Форум » ~Archive~ » Дневник Джулиана » Ответить
Дневник Джулиана
Jullian: Дорогой дневник, сегодня 28 мая 1763 года. Мне исполнилось ровно 10 лет, и мама подарила мне эту книгу с чистыми листами, сказав, что в нее я могу записывать свои самые сокровенные мысли.... Жаль только, что я очень устал, и все мои мысли из головы разбежались. Напишу что-нибудь завтра....
Ответов - 3
Jullian: 14 июня 1763 года Дорогой дневник, я прошу прощения за свою невоспитанность и не умение держать обещания, но, даю слово дворянина, я не писал только потому, что ни одной достойной мысли не посещало мою голову. Синьор Альцонни, мой учитель языка, говорит, что я - очень рассеянный мальчик. Это не так. Обычно моих мыслей слишком много, и я не успеваю записать их прежде, чем они покинут меня. Да, чуть не забыл! На второй день после моего дня рождения в наше имение прибыл живописец (какое трудное слово) из Флоренции. Папа сказал, что будут писать наш семейный портрет. А еще он сказал, чтоб написали портрет мамы. Мамочка не очень этому, кажется, рада. Вообще, дорогой дневник, она редко радуется. Раньше я мог прыгать по лужам, и мамочка смеялась. Конечно, потом няня меня ругала, но это все не важно. А сейчас я не могу этого делать, потому что "юному синьору неприлично так себя вести". Так говорит синьор Альцонни, и папа с ним согласен. Завтра отец обещал взять меня в поездку к синьору Луциано Пентини. Я не знаю, если честно, кем он мне приходится, но папа его очень уважает. Мама сказала, что я его видел, но тогда был очень маленьким, и, должно быть, забыл. Я и впрямь не помню. Мама сказала, чтобы я вел себя очень хорошо, потому что синьор Луциано - очень серьезный человек, и все его уважают. Я попросил няню приготовить мой лучший костюм.
Jullian: 26 июня 1763 года Я зол! Я очень, очень зол! Такой немыслимый злости думаю, не существует в природе! Если бы я был собакой, то брызгал бы слюной и рычал. Конечно, я ожидал увидеть нечто такое - этакое - в качестве синьора Луциано. Но то, что я увидел.... Даже в самых смелых фантазиях я не мог представить себе подобного человека. Это мерзкий, отвратительный... упырь! Даже его внешний вид напоминает описание этих кошмарных порождений Ада. Я читал книгу одного монаха, где слуга господа описывал ужасы, случившиеся к югу от монастыря М. Якобы жители той деревни были святотатцами, разгневали Господа, и он отвернул свой лик от них, чем не преминул воспользоваться Диавол. И он послал в ту деревню своего слугу, ужасного вампира, дабы тот высосал кровь из жителей, таким образом, отправив их души в Ад во служение Сатане... Так вот, этот Луциано - самый что ни на есть вампир. Он сосет из своих подданных кровь так усердно, что те еле двигаются. И при этом гордится собой! Если бы проводились состязания не в ратных подвигах, а в истязании людей, готов поставить имение отца, что синьор Луциано был бы безоговорочным лидером. Мы пробыли в гостях у этого отвратительного человека неделю, но меня до сих пор трясет. Я боялся выехать за ворота замка, потому что было страшно слушать вопли голодающих крестьян. Я сказал отцу, что это - неправильно. Но отец возразил, что это земли синьора Луциано, и не ему, а тем более, не мне решать, как должно управлять ими. Не согласен. Но больше не касался этой темы, потому что мой отец - человек жесткий и суровый. Если он сказал свое слово, он не станет его менять. Но всю неделю я с нетерпением ждал дня, когда мы покинем сию мрачную обитель. Кажется, мне не удалось очень успешно притворяться, потому что синьор Луциано за ужином как-то заметил моему отцу: - Кажется, вашему сыну не по душе мое гостеприимство?" Конечно, отец уверял, что это совсем не так, но я не думаю, что синьор Луциано переменил свои выводы. Я ведь держался вежливо, но на расстоянии. Когда мы приехали, мама была расстроена. В глубине ее глаз я заметил радость, когда она увидела меня, но отец точно испугал ее. Не понимаю, просто не понимаю, почему они не могут любить друг друга?
Jullian: 30 июня 1763 года Начали писать наш портрет. Честно, я не в восторге от сидения на одном месте, но красоты полотна ради стараюсь. Все таки этот портрет украсит стены нашего замка, и, когда пройдет много-много лет, он все-также будет висеть там, а мои потомки смогут видеть лицо предка. Меня, то есть... Наверно, я хочу, чтобы оно не было кривым и косоглазым. Так мне сказал синьор Альцонни, когда я устал сидеть и стал ерзать на стуле. Я - послушный мальчик, как меня вынуждают думать, но я ничего не могу поделать. Восседание часами на одном месте - не мое совсем. Другое дело - матушка. Она часами может сидеть, глядя на художника своими красивыми, немного печальными глазами. И улыбаться, так нежно, едва заметно. Конечно, я еще слишком мал, но, по моему, она норовит вызвать гнев отца. Не думаю, что ему бы нравился факт длительного нахождения супруги подле другого мужчины, а уж улыбка... Она редко улыбается отцу... Мне тревожно.... Как бы не было беды.
полная версия страницы